Эта история произошла в не важно, каком году в славном городе Каменск-Шахтинский, что по моему в Ростовской области. Был май месяц. Погода чудесная. Мы с товарищами, будучи студентами, приехали туда справлять День Рожденья одной нашей сокурсницы. Застряли мы там на неделю. Пьянки чередовались с похмельями, и счет времени был  безвозвратно потерян. На очередном застолье я познакомился с местной девушкой. Не сказать, что она была красоты не писанной, но голод брал свое, и в такой ситуации "полюбил бы крокодил бы". Короче говоря, как это сейчас называется, мы за дружили. И пошли мы с еще одной парой искать место для  уединения. Собственно искать ничего не пришлось. Так как место было уже готово. Оно находилось в полуподвальном помещении дома, где эта дама жила с мужем. Муж ее к счастью или не счастью уехал на несколько дней, и появиться в ближайшее время не должен был. Полуподвал состоял из двух смежных комнат. Находился он до сих пор не пойму в чем. Город этот старый и постройки там еще те. Вроде как одноэтажный частный дом, но большой. Ворота во двор. Живут в нем много семей. Ну, короче. Залезли мы в этот полуподвал, выключили свет, и стало темно, темно. Нет, вы не поняли. Не темно, темно, а вообще темно. Как даже не знаю где. Что было дальше, опишу лучше в своей терцине.

 Утехам сладостным, любовным предаваясь

 Переплетаяся в объятьях рук и ног

 Губами в тело я твое впиваюсь.

 Подумать пол часа назад не мог

 Как страстно подо мною извиваться

 Ты будешь. Обнаженных  тел клубок.

 Желаю дольше, чтоб не мог он развязаться.

 Мы счастьем упились, тела возбуждены

 Во власти нежных чувств во веки бы остаться.

 Нам все богатства мира не нужны

 В минуты эти мир - он там, он где-то

 И вряд ли существуют слаще сны

 И вряд ли кто счастливее на свете...

 И нежно я касаюсь плеч твоих

 О, как они прекрасны плечи эти.

 Все создано сейчас для нас двоих

 Забудь про стыд, кусайся и кричи

 Рабом ты гнусным стань для чувств своих.

 Я тоже весь горю, в безумии почти…

 К твоим губам, каким? Губы мои прильнули.

 Изнемогаешь ты. Струится сок любви.

 Так, где же души наши? Не в раю ли?

Однако "кончились минуты в рай уводящие как будто". Короче наступила проза жизни. Да какая проза. Проснулся я среди ночи, часа может в три. Сил нет, как хочу в туалет. Вот думаю беда. До утра никак не дотерпеть. А где тут туалет? Девушка храпит богатырским храпом. Вот так мадам подумал, помнится. И как я так с ней прям расчувствовался? Бывает же.  Будить ее не хотелось. Что она меня как сыночка по этой темноте за руку в туалет поведет что ли? Стал искать одежду. Ее нет. Пошарил, пошарил, да и пошёл, в чём мать родила на выход.  Прошел через смежную комнату, наткнулся на лестницу, бесшумно открыл дверь и вышел во двор. Во дворе более менее можно было различить кое, какие  постройки. Может, там и был где-то туалет, но я решил выйти за ворота, благо до них было рукой подать. Сделал несколько шагов к ним и стал открывать засов. Как вдруг скорее услышал, чем увидел, что откуда то из за угла огромного дома бежит на меня собака с явно не добрыми намерениями. Путь назад был отрезан, и я бросился на улицу.  Улица днем выглядела красиво. Поросшая тополями и находясь на стратегическом положении, она привлекала много народу. Но сейчас она, кое где освещенная фонарями, выглядела пустынно. Вообще ощущение довольно интересное, стоять голым в центре города, там, где днем ходит уйма народу. К этому необычному ощущению прибавлялось чувство беспокойства по поводу того, что из-за собаки мне придётся тут сидеть до утра и ждать, пока ее на день привяжут. Надо добавить, что после вчерашнего у меня сильно болела голова и туловище.  Собака пару раз гавкнула, я отошел подальше, и она замолчала. Попытка приблизиться к воротам опять вызывала в ней ненавистный мною инстинкт. Я задумался. Сидеть тут на пеньке, претворившись писающим мальчиком, и ждать утра, когда пойдут первые горожане и тебя обнаружат, это меня не устраивало. К тому же было прохладно. Можно было прийти в дом к нашей сокурснице, к которой мы приехали на День Рожденья. Там собаки не было. Мне бы открыл скорее её отец, или ее парень, мой друг. Объяснил бы ситуацию, посмеялись и все. Но в городе я еще не совсем освоился и точно не знал, где ее дом. И бегать по темным улицам по всему городу голышом искать его, было тоже не фонтан. Попытаться войти назад, скажем так официально, потарабанив в ворота, я не хотел. Мало ли кто там из дома вылезет. Пойдет злой ворота открывать, а тут голый мужик стоит. Он меня в первый раз видит. И мужик этот еще просится, говорит мол "Дай зайду, ты только собаку подержи".

Примерно такие мысли мелькали у меня в голове, как вдруг на скорости из за поворота метров в 50 выезжает машина и поворачивает в мою сторону. Вот-вот дальний луч света фар меня выхватит из темноты. Я в отчаянии бросаюсь на землю и замираю. Машина подъезжает к "моему" дому и останавливается. Если в то время и существовал самый несчастный человек на земле, то это был я. Как сейчас помню, в какую то секунду я весь стал мокрым. Неужели меня обнаружили? - думаю я. Первое, что хотелось, это соскочить и бежать куда угодно. Но дверь машины открылась, и я услышал следующий разговор.

 -Ща, я быстро. Проверю, правильно ли мне Танька сказала, что Светка (его жена и мое сегодняшнее несчастье) с каким то приезжим торчком сошлась. Подожди тут.

Дверь захлопнулась, и проверяльщик пошел к воротам. На его пути находился я. Человек до последнего надеется на лучшее, я был не исключением. Смутная надежда, что он пройдет мимо, заставляла лежать, не подавая внешних признаков жизни. Однако сегодня был не мой день, или ночь. В какую то секунду я понял, что буду обнаружен. Молнией мелькнула мысль вскочить, закричать страшно, затрясти руками и всем, чем только можно трясти, ошарашить ненавистного мужа. Вызвать у него разрыв сердца (хрен с ним). И бежать, бежать от этого стыда куда-нибудь, пусть даже в милицию. Но какой то неописуемый  стыд сковал мое тело.

- Серега, тут торчило какой то голый валяется - крикнул в сторону машины муж.

Серега открыл дверь и стал осторожно подходить ближе. Муж же пихнул меня ногой. Видимо хотел удостовериться, не сон ли это.

Как я хотел, чтобы в этот момент американцы сбросили на этот город атомную бомбу. Я готов был умереть, провалиться сквозь землю, что угодно. Но как назло все было тихо и спокойно, и я решил играть эту роль пьяного или мертвого до конца.

Серега подошел. Несколько секунд смотрел молча. Затем тоже пихнул меня ногой.

 -Волоха, а кто это такой?- спросил он, обращаясь к мужу.

 - А хрен его знает, может мертвый? А чё голый?

 - Ща я пощупаю, теплый или нет.- сказал Серега.

Он нагнулся и положил ладонь на спину.

 - Да тепленький вроде - сказал он.

 - Наверно пьяный - решил Волоха.- Чё делать то будем?

 -Да пусть себе лежит.

 - Давай его перевернем, мож знакомый, какой - предложил Волоха.

Я, понимая, что надо играть роль пьяницы начинаю, что-то мычать, пока они меня переворачивают.

 - Да хрен его знает, кто такой - говорит кто то из них,- пусть себе валяется.

 -Ладно, сейчас я приду,- говорит муж и скрывается за воротами.

Серега топчется поблизости. Обратно меня никто не перевернул, и я лежу на траве на боку, поджав ноги. Ничего - думаю я - сейчас Волоха обнаружит, что его благоверная одна и спокойно уедет с Серегой радоваться жизни туда, откуда приехал.

 В это время в полуподвале события развиваются следующим образом. Муж заходит в комнату жены. Включает свет, видит разбросанную по полу мужскую и женскую одежду. Будит жену. Жена в недоумении. Она осознает весь ужас положения, видит мои шмотки, но не поймет, куда я на фиг делся. Шифоньера вроде нет. Она даже не знает, как врать. Может меня уже вытащили с постели, и отмазка типа "Это дорогой я тебе купила к приезду" вряд ли пройдет. Муж набрасывается на нее с криком. В смежной комнате просыпается соседняя парочка.

 - Да это Вадика, Вадика - кричит жена - он в темноте тут случайно оставил, а сам видишь, с Лидкой спит.

 - А у ворот, что за хрен... валяется голый... мать твою - слышу обрывки доносящихся фраз.

Больше медлить нельзя. Делаю нечеловеческое усилие, вскакиваю и, пробегая мимо застывшего в изумлении Сереги, уношусь в никуда.

 Бежать, куда угодно, только бы подальше от этого позора. Мне бы найти тот дом, где мы остановились с друзьями, там я быстро соберу вещи, может кое что придётся позаимствовать из одежды, но с первыми лучами солнца я должен быть на Ж\Д вокзале и умчаться в родную общагу, в ставший мне родной город. Я бегу, не чувствую ничего. Изредка редкие собаки брешут мне в след. Застывшие в ночи, точно звезды фонари, как мне кажется, смеются надо мной, и только грустно стоящие тополя, кидающие на меня свои движущиеся тени, относятся ко мне с пониманием. Только редкие машины с их ненавистными фарами заставляют меня прижиматься к краям тротуара.  Впервые я рад, что у нас в стране плохо с ночным освещением. Только одно, только одно меня тревожит. Сколько сейчас времени. Неужели скоро начнет светать, а я заблужусь. Эта мысль вводит в отчаяние. Что делать? Надо чем-то прикрыть себя. Вдруг меня осеняет. Я забегаю в подъезд, какого то многоэтажного дома, хватаю коврики, что стелят перед дверью, обматываюсь ими. Ух. Чувствую себя гораздо лучше. Все-таки лучше предстать перед людьми в качестве одетого умалишенного. В конце концов, нахожу спасительный дом. Звоню. Дверь открывает хозяйка. Муж, удалой донской казак, вчера напился и лежит не бе не ме. Она удивлена. Объясняю, что меня застукал муж, как в анекдотах. Она смеётся. Я начинаю смеяться тоже, каким то нервным, несвойственным мне смехом. Утром я уже на ж\д вокзале, и с первой электричкой уношусь подальше от этого славного города Каменск-Шахтинский. Это потом, когда я буду уже в своей общаге, и когда через пару дней вернется вся наша гоп компания и привезет мои вещи, и мы будем заходиться в смехе, вспоминая эту историю, это потом мне будет весело. А сейчас, находясь в отъезжающей электричке, я только-только начинаю приходить в себя от пережитого стыда.